Они редко встречаются и мало говорят: «привет», «я скучала», «у тебя новая стрижка» – и не более того. Клэр давно уже не спрашивает: «как там Уэст» – иногда ей кажется, что Уэст был частью какой-то прошлой жизни, давно испарившейся без следа. Впрочем, если бы она и спросила, Моника не ответила бы – Уэст пропал два месяца назад. Клэр не знает об этом, Моника надеется, что ее отец не имеет к этому отношения.
Они трахаются на кровати Клэр, застеленной розовым покрывалом. Путающиеся темные волосы и светлые волосы, соленый вкус во рту, ногти, впивающиеся в шею, расцарапывая тонкую кожу до крови, оставляя заживающие и незаживающие следы. Моника невольно копирует движения Клэр, но та этого даже не замечает. А, потом, когда все заканчивается, Моника спрашивает: «ты все еще хочешь стать нормальной?», и Клэр отвечает: «да», зная, что Моника придет еще, чтобы спросить – столь раз, сколько потребуется, чтобы услышать «нет».
Они редко встречаются и мало говорят: «привет», «я скучала», «у тебя новая стрижка» – и не более того. Клэр давно уже не спрашивает: «как там Уэст» – иногда ей кажется, что Уэст был частью какой-то прошлой жизни, давно испарившейся без следа.
Впрочем, если бы она и спросила, Моника не ответила бы – Уэст пропал два месяца назад. Клэр не знает об этом, Моника надеется, что ее отец не имеет к этому отношения.
Они трахаются на кровати Клэр, застеленной розовым покрывалом.
Путающиеся темные волосы и светлые волосы, соленый вкус во рту, ногти, впивающиеся в шею, расцарапывая тонкую кожу до крови, оставляя заживающие и незаживающие следы. Моника невольно копирует движения Клэр, но та этого даже не замечает.
А, потом, когда все заканчивается, Моника спрашивает: «ты все еще хочешь стать нормальной?», и Клэр отвечает: «да», зная, что Моника придет еще, чтобы спросить – столь раз, сколько потребуется, чтобы услышать «нет».
Кроме Моники ей, кажется, некого больше ждать.
(автор)
заказчик.
(автор)